Они стояли не двигаясь, он со своим сосудом над водой, она с рукой в штанах, наконец мужчина сказал:

– Ты кто?

– Кто я? Кто ты?

Ее отец всегда говорил: «знай, где находится ближайшее оружие», – и она взглянула на стол, где были разбросаны остатки вечерней еды. В дерево был воткнут столовый нож, короткое лезвие слабо блестело. Не похож на геройский клинок, но если тебя застали в ночи с расстегнутым поясом, будешь использовать, что есть.

Она осторожно вытащила руку из штанов, осторожно потянулась к ножу. Мужчина, не сводя с нее глаз (или, во всяком случае, глядя куда-то в ее сторону), осторожно убрал сосуд.

– Тебя не должно быть здесь, – сказал он.

– Да ну? Что ты вылил в воду?

– Зачем тебе этот нож?

Она вытащила его из стола и выставила вперед. Нож слегка трясся в ее руке, ее голос взвился:

– Это яд?

Мужчина отбросил крышку бочки и шагнул к ней.

– Так, девочка, не делай глупостей. – Когда он повернулся, она увидела меч у него на поясе, его правая рука тянулась к рукояти.

Возможно, она запаниковала. Или, быть может, мыслила яснее обычного. Она прыгнула на него, прежде чем сама поняла, что делает, схватила его запястье одной рукой, а другой вонзила нож ему в грудь.

Это было не трудно. Намного проще, чем можно было подумать.

Он хрипло вздохнул, его меч был обнажен не более чем на четверть, глаза скосились сильнее прежнего, он схватил ее за плечо.

– Ты… – И он рухнул на спину, таща ее за собой.

Колючка стряхнула его вялую руку и с трудом поднялась. Его черная одежда почернела еще сильнее, намокнув от крови. Столовый нож был вогнан по рукоять в его сердце.

Она зажмурила глаза, но когда открыла их, он все еще был там.

Не сон.

– О, боги, – прошептала она.

– Они редко помогают. – В дверях стоял и хмурился Отец Ярви. – Что случилось?

– У него был яд, – пробормотала Колючка, слабо показывая на лежащий сосуд. – Или… думаю, был…

Министр сел на корточки перед мертвецом.

– У тебя есть привычка убивать людей, Колючка Бату.

– Это плохо, – очень тихо сказала она.

– Это сильно зависит от того, кого ты убиваешь. – Ярви медленно встал, осмотрел комнату, подошел к ней и уставился ей в лицо. – Он ударил тебя?

– Ну… нет…

– Да. – Он врезал ей в челюсть, и она растянулась у стола. К тому времени он уже распахивал двери.

– Кровопролитие в зале короля Финна! К оружию! К оружию!

Первым прибежал Ральф, который удивленно посмотрел на труп и тихо сказал:

– Сработало.

Потом прибежали охранники, удивленно посмотрели на труп и достали оружие.

Потом прибежала команда, они качали косматыми головами, терли щетинистые челюсти и бормотали молитвы.

И наконец, пришел король Финн.

С тех пор, как Колючка убила Эдвала, она вращалась в влиятельных кругах. Она встретила пять министров и трех королей, один из которых был Верховным, и впечатлил ее лишь тот, который убил ее отца. Финн, возможно, и был знаменит своим гневом, но первое, что отметила Колючка, это насколько странно бесформенным был король Тровенланда. Его подбородок перетекал в шею, шея в плечи, плечи в живот, а его редкие седые волосы были всклокочены после королевской постели.

– Вставать на колени – не твоя сильная сторона, да? – прошипел Ральф, таща Колючку вниз вслед за всеми. – И ради богов, застегни свой чертов ремень!

– Что здесь случилось? – взревел король, брызгая слюной на своих содрогающихся охранников.

Колючка, пока возилась с пряжкой, опустила глаза в пол. Теперь казалось неизбежным, что ее раздавят камнями. Ее уж точно. Возможно и остальную команду тоже. Она увидела выражения их лиц. Вот что случается, если дать девчонке клинок. Даже если он маленький.

Мать Кира, безукоризненно опрятная даже в ночной рубашке, подняла упавший сосуд двумя пальцами, понюхала и сморщила нос.

– Ух! Яд, мой король.

– Боги всевышние! – Ярви положил руку на плечо Колючки. Ту же самую руку, которой только что ее ударил. – Если бы эта девочка соображала медленнее, я и моя команда, возможно, к утру прошли бы через Последнюю Дверь.

– Обыскать каждый угол зала! – взревел король Финн. – Доложите, как мерзавец проник внутрь!

Воин, который встал на колени, чтобы обыскать одежду мертвеца, поднял руку, в которой сверкало серебро.

– Монеты, мой король. Отчеканенные в Скекенхаусе.

– Слишком многое в последнее время в моем зале из Скекенхауса. – По челюсти Финна пошли розовые пятна. – Монеты Праматери Вексен, орлы Праматери Вексен, приказы Праматери Вексен. Приказы мне, королю Тровенланда!

– Но мой король, подумайте о благополучии ваших людей, – убедительно проговорила Мать Кира, все еще цепляясь за свою улыбку, хотя теперь она едва касалась ее рта, не говоря уже о глазах. – Подумайте об Отце Мире, Отце Голубей, который превращает кулак в…

– Я терпел множество унижений от лица Отца Мира. – Розовые пятна распространились на щеки короля Финна. – Раньше Верховный Король был первым среди братьев. Теперь отдает приказы, словно он отец. Как должны сражаться мужчины. Как женщины должны торговать. Как все должны молиться. Храмы Единому Богу растут по Тровенланду, как грибы после дождя, и я сдерживал свой язык!

– Вы были мудры, поступая так, – сказала Мать Кира, – и будет мудро…

– А теперь Праматерь Вексен посылает наемных убийц в мою землю?

– Мой король, у нас совсем нет доказательств…

Финн взревел на своего министра, его рыхлое лицо из розового цвета разгорелось в пылающий алый.

– В мой собственный дом? Травить моих гостей? – Он ткнул в труп пальцем, похожим на сосиску. – Под моей собственной крышей и под моей защитой?

– Я бы посоветовала осторожность…

– Вы всегда советуете осторожность, Мать Кира, но моему терпению есть предел, и Верховный Король перешагнул через него! – С лицом, ставшим теперь совершенно пурпурным, он сжал здоровую руку Отца Ярви. – Скажите моей возлюбленной племяннице, королеве Лаитлин, и ее высокочтимому мужу, что у них есть друг в моем лице. Друг, чего бы это ни стоило! Я клянусь!

Для этого момента у Матери Киры не нашлось никакой улыбки, зато определенно нашлось у Отца Ярви.

– Ваша дружба это все, о чем они могут просить. – И он высоко поднял руку короля Финна.

Охранники поприветствовали этот неожиданный союз между Тровенландом и Гетландом несколько удивленно, команда Южного Ветра с огромным облегчением, а Колючке Бату, несомненно, следовало бы аплодировать громче всех. Убийство человека по случайности сделало ее злодейкой. Убийство другого намеренно сделало ее героем.

Но она лишь хмуро смотрела, когда труп утаскивали прочь, и чувствовала в этом что-то очень странное.

Потерянный и найденный 

Бренд был сильно пьян.

В последнее время такое бывало с ним часто.

Лучшая работа, которую он смог найти, это грузчик в доках, и за день от нее разыгрывалась сильная жажда. Так что он начал пить, и обнаружил, что к пьянству у него настоящий дар. Похоже, в конце концов, он унаследовал что-то от отца.

Набег был весьма успешным. Островитяне были так уверены, что их защитит благосклонность Верховного Короля, что их застали врасплох, половину их кораблей захватили, а половину сожгли. Бренд наблюдал, как воины Гетланда, высадившись, шли с важным видом по изогнутым улочкам Торлби, нагруженные трофеями и покрытые славой, и их приветствовали из каждого окна. Он слышал, Раук захватил двух рабов, а Сордаф добыл серебряный браслет. Он слышал, Утил вытащил голого старого короля Стира из его замка, заставил встать на колени и поклясться клятвой солнца и клятвой луны никогда не обнажать меч против гетландца.

Все новости были геройскими, такими, о которых слагали песни, но от чужих успехов свои неудачи колют куда сильнее.

Бренд шел, шатаясь, по переулкам, между домами, и кричал на звезды. Кто-то крикнул в ответ. Может, звезды, а может кто-то из окна. Ему было все равно. Он не знал, куда идет. И это было уже неважно.