Скифр снова ударила, и Колючка прыгнула мимо Ярви, покачалась наверху пояса обшивки, сделала еще один отчаянный шаг и прыгнула с корабля на древко переднего весла. Она почувствовала, как оно изогнулось под ее тяжестью, гребец напрягся, чтобы удержать его прямо. Широко расставив руки для равновесия, она прыгнула на следующее, босая нога отчаянно цеплялась за скользкое дерево. Внизу мерцала вода, весла скрипели и стукали в уключинах и крики команды звенели в ее ушах.

Она пронзительно крикнула в абсолютно безрассудном возбуждении от этого, в ее открытый рот дунул ветер. Бег по веслам был знатным подвигом, часто воспеваемым в песнях, но редко кто проделывал его на практике. Ощущение триумфа длилось недолго. У Южного Ветра было лишь шестнадцать весел по борту, и они быстро кончались. Последнее быстро приближалось к ней, Бренд тянулся через перила, пальцы напрягались. Она отчаянно попыталась схватить его протянутую руку, он поймал ее рукав…

Весло жестко ударило ее в бок, рукав порвался и она свалилась головой вниз в реку, погрузившись под воду в потоке пузырьков.

– Похвальная попытка! – крикнула Скифр, стоя на рулевой платформе, положив руку на плечи Ральфу. – И плавание даже лучшее упражнение, чем гребля! Мы разобьем лагерь в нескольких милях впереди и подождем тебя!

Колючка яростно хлопнула рукой по воде.

– Милях?

Ее гнев не замедлил Южный Ветер. Скорее наоборот, ускорил. Бренд стоял на корме с этим своим беспомощным видом. Его рука все еще свешивалась за борт, и он пожал плечами.

Над водой разносился голос Скифр.

– Я присмотрю за твоими сапогами!

Рыча проклятия, Колючка поплыла, оставляя позади молчаливые руины.

Зуд 

Бренд жестко упал, тренировочный меч выпал из его руки, он с хрипом скатился по склону и со стоном шлепнулся на спину. Насмешки команды эхом отдавались у него в ушах.

Лежа там, уставившись в темнеющее небо, весь покрытый множеством пульсирующих синяков и с разорванным в клочья достоинством, он понял, что она, должно быть, зацепила его лодыжку. Но он не видел и намека на то, что это случится.

Колючка воткнула свой меч в бугристый дерн, где они разметили тренировочную площадку, и протянула ему руку.

– Это третий раз подряд или четвертый?

– Пятый, – проворчал он, – как тебе отлично известно. – Он позволил ей поднять его. Он никогда не мог позволить себе слишком много гордости, и тренировка с ней забирала немалую часть из того, что у него было. – Боги, ты стала быстрой. – Он поморщился, выгибая спину, которая все еще болела от удара ее сапога. – Как змея, только без жалости.

Колючка в ответ на это ухмыльнулась еще шире и вытерла полоску крови из-под носа. Единственную отметину, что ему удалось оставить ей за пять раундов. Он не собирался говорить это как комплимент, но она определенно восприняла это так, да и Скифр тоже.

– Думаю, Бренду довольно наказаний для одного дня, – крикнула старуха команде. – Наверняка среди вас есть увешанный кольцами герой, который не побоится испытать себя с моей ученицей?

Не так давно они на такое предложение разразились бы громовым хохотом. Мужчины, которые совершали набеги на каждый суровый берег Расшатанного моря. Мужчины, которые жили клинком и враждой, и которые называли щит стеной своего дома. Мужчины, которые вместе пролили столько крови, что по ней смог бы проплыть длинный корабль. И им сражаться с острой на язык девчонкой?

Теперь никто не засмеялся.

Неделями они наблюдали, как она сражается, словно дьявол, в любую непогоду. Они наблюдали, как она падала и вставала, снова и снова, пока им не становилось плохо только от этого вида. Уже месяц они засыпали под колыбельную лязга ее оружия, и просыпались от ее боевых кличей вместо петушиных криков. День за днем они видели, как она становилась быстрее, сильнее и опытнее. Ужасающе опытной. С топором в одной руке и мечом в другой, и она начинала осваивать ту пьяную походку, как у Скифр, так что трудно было предсказать, где она или ее оружие будут в следующий миг.

– Не рекомендую, – сказал Бренд, опускаясь перед костром и морщась, мягко касаясь свежей ссадины на голове.

Колючка покрутила вокруг пальцев свой топор так легко, словно это была зубочистка.

– Неужели у вас у всех кишка тонка?

– Черт возьми, это ж девчонка! – Одда вскочил от костра. – Я покажу, на что способен настоящий мужик!

Одда показал ей, как вопит настоящий мужик, когда деревянный меч врезается ему прямо в промежность; потом показал лучшую из всех, что Бренд когда-либо видел, попытку настоящего мужика сгрызть свой собственный щит; и наконец показал ей грязный зад, пролетев через заросли ежевики и растянувшись в луже.

Он поднялся на локтях, покрытый грязью с головы до пят, и выдул из носа воду.

– Кто еще хочет?

– Я хочу. – Досдувой медленно наклонился, чтобы поднять упавший меч Одды и выпрямился во весь свой рост. Его огромная грудь вздымалась. Деревянный меч в его огромной руке выглядел маленьким.

Колючка выпятила челюсть, сердито поглядев на него.

– Большие деревья падают громче всех. – Может она и была занозой в заднице мира, но Бренд понял, что улыбается. Она никогда не отступала, какими бы ни были ее шансы.

– Это дерево может ударить в ответ, – сказал Досдувой, когда она встала в боевую стойку, и широко расставил ноги в больших сапогах.

Одда присел, массируя ушибленную руку.

– С острыми клинками была бы совсем другая история, точно говорю!

– Ага, – сказал Бренд, – короткая, и с твоим трупом в финале.

Сафрит стригла волосы своему сыну, клацали блестящие ножницы.

– Прекрати ерзать! – бросила она Коллу. – Тогда закончу быстрее.

– Волосы нужно стричь. – Бренд положил руку парню на плечо. – Послушай свою мать. – Он чуть не добавил, как ему повезло, что она у него есть, но проглотил эти слова. Некоторые вещи лучше оставить несказанными.

Сафрит махнула ножницами в сторону Бренда.

– И твою бороду заодно подровняю.

– Только возле меня своими ножницами не маши, – сказал Фрор, касаясь пальцами шнурка возле своего шрама.

– Воины! – фыркнула Сафрит. – Тщеславнее девиц! Большую часть из этих лиц лучше скрывать от мира, но симпатичный парень, как ты, не должен скрываться под зарослями.

Бренд запустил пальцы в бороду.

– Она определенно отросла за последние недели. Если честно, начинает немного зудеть.

– В таком путешествии, как это, дополнительных пассажиров не избежать. – Одда тщательно осматривал свои штаны спереди. – Они лишь хотят отыскать легкий путь на юг, как и все мы.

– Они боятся, что верховный король вшей замышляет войну, – сказала Сафрит, – и ищут союзников среди мошек. – Она шлепнула себя ладонью по шее.

Ее сын стряхнул ворох светлых обрезков со своих волос, которые выглядели такими же взъерошенными, как всегда.

– Неужели здесь действительно можно найти союзников?

– Принц Кальива может созвать столько всадников, что пыль от их лошадей закроет солнце, – сказал Одда.

Фрор кивнул.

– А я слышал, что у императрицы Юга так много кораблей, что она может составить из них мост через море.

– Дело не в кораблях и не в лошадях, – сказал Бренд, мягко потирая мозоли на ладонях. – Все дело в торговле, которая идет по Священной. В одну сторону идут рабы и меха, а серебро и шелк в другую. И серебро выигрывает войны в той же мере, что и сталь. – Он обнаружил, что на него все смотрят, и умолк в замешательстве. – Так мне говорила Гаден… в кузнице…

Сафрит улыбнулась, теребя гирьки, висевшие на ее шее.

– За теми, кто помалкивает, нужен глаз да глаз.

– Спокойные озера самые глубокие, – сказал Ярви, глядя своими бледными глазами на Бренда. – Богатство это власть. Корни ревности Верховного Короля в богатстве королевы Лаитлин. Он может закрыть Расшатанное море для наших кораблей. Отрезать гетландскую торговлю. Если на его стороне будут принц Кальива и императрица, то он может закрыть для нас и Священную. Задушить нас, даже не обнажая клинка. Если принц и императрица будут нашими союзниками, серебро продолжит течь.